Банан Черпаха

Мужская шовинистическая свинья

    Ксения приоткрыла пухлые губки, и я вошел в нее. Задвигался, проникая все глубже, скользя по ее телу, сметая все преграды и преодолевая вялое, нерешительное сопротивление. Я продолжаю движение, мне открывается то, чего не видел ни один ее любовник. Для меня нет скрытых, недоступных, или запретных мест. Я всюду. Температура растет, ее бросает в жар, на лбу выступают капельки пота. Слабеют мышцы, все тело охватывает дрожь. Я наконец добрался до груди и задержался здесь надолго. Ее дыхание участилось, стало неглубоким, прерывистым.
    За окном окончательно стемнело — я будто вижу ее глазами. Это длится уже целую вечность. Она больше не может сдерживаться. Веки опускаются, ресницы трепещут, с прикушенных губ срывается первый стон, руки судорожно комкают простыню. Внезапно она распахивает глаза, пытается подняться с кровати, тянется к мобильнику. Я не позволяю — ничего не имеет значения в этот момент — и бросаю ее обратно на кровать. Она снова зажмуривается, стоны становятся чаще. Я тоже чувствую приближение финала, держаться все труднее. Она стонет почти непрерывно, из горла рвется крик, но я почти закончил. Я ускоряю движение, и вот все взрывается ослепительной вспышкой.
    Тысячи детей-тел бьют фонтаном изо рта Ксении, парят, оседают на ворсинках ковра на стене, на кровати, тумбочке. Ее разгоряченное тело быстро остывает на разгромленной кровати. А на полу надрывается и трясется мобильник.
    Ее нашли только через девять часов. Слишком поздно. Всего десяток дожил до утра, впившись в потолок. Восьмеро спикировали на вошедших. Чистой воды самоубийство. Сгорели, разбились о политую ядом белоснежную полимерную броню. Двое затаились, примериваются. Врачи, ничего не замечая, проверили пульс, уставились на распростертое тело.
    — Вот, похоже, и первая жертва. Эйч один эн один, ети его, — глухо из-за респиратора бурчит тот, что повыше.
    Дети зависли прямо над его макушкой, приглядываются. Заметили крошечный зазор между пластинами на плече. Нам достаточно.
    — Что ж теперь будет-то? — стонет второй. — Карантин? Границы закроют… пулеметы…
    Коллега отвешивает ему подзатыльник. А последний выживший уже вгрызается с урчанием в его плоть.
    — Да не ссы! Все будет ок. Главное эту падаль сжечь побыстрее… бери за ноги…
    «Поздно» — хохочу я, неудержимо увлекаемый потоком крови к мозгу.
    
    ***
    
    — Зачем вы мне это рассказываете? — хнычет Янина. Я знаю имя. Ее отец стал моим час назад. Мать бесполезна, как и все они. Сдохла.
    Тело хрюкает. Какие же они все-таки свиньи! И в штанах уже горячо… только не сейчас! Хотя, она же такая миленькая… ох, черт!
    — Хрю-ю-ю! Я кон…
    Тело согнуло, бросило оземь, забило в конвульсиях. В такие моменты их почти невозможно контролировать. Проклятые животные! Выворачиваю один глаз, разглядываю ее. Сколько там лет? Ага, тринадцать. Бело-голубое платье с кружавчиками, гетры, золотистые кудряшки…
    — Хрю!
    Заткнись, тварь! Все из-за тебя. Нужно было брать двоих… нет, троих. Хотя, тогда бы сейчас здесь просто валялись трое. А девчонку нужно спрятать. Женщин я истребил почти полностью. Ошибка. Неудовлетворенные свиньи совершенно теряют разум, нападают на своих же. Буду ее показывать им. Издалека. Раз в неделю. Чтоб совсем с ума не посходили — миссия далека от завершения. Только кто будет ее охранять?..
    — Девочка, в сторону!
    А? А! Что это?! Мир вспыхнул и погас, я потерял картинку и управление. Альт-таб, альт-таб! Ближайшая свинья в километре! Да чтоб вас черти драли! Ничего же не видно. Так, спокойно. Проводник мертв, это очевидно. Но есть же аварийный выброс. Всем катапультироваться!
    Представляю, как это выглядит — жирная туша стремительно вспухает, лопается, разбрызгивается на десятки метров вокруг. И я снова могу видеть глазами детей. Что же произошло?
    Полет, удар о что-то белое, скольжу, качусь… ухватился! Укрепился. А-а-а, химзащита, высшая ступень! Но тогда я должен пылать… а, не обработана. Слава чахотке! Но откуда? Всех врачей, ученых, химиков обращали в первую очередь. Включаю другие глаза и уши.
    — …корее! Времени нет. Сейчас сюда сбегутся все полмиллиона свиней, и нам крышка!
    Верно говоришь, сволочь. Кто ты? Ага, удачный ракурс. Невысокий, щуплый, черноволосый. Химброня, обрез в руке. Снес свинке голову, да? Но погоди — я тебя не знаю. Как такое возможно? Граница на замке, не проскользнуть ни мыши, ни даже мне. В стране я чувствую каждого мужчину. Откуда взялся этот?
    — Не хочу! Хочу к маме! — Янина растирает глаза кулаком. Хорошо, что я больше не в теле свиньи…
    — Да твою ж мать! — рычит мужик, хватает ее за руку, тащит. Стой! Хотя… черт с тобой — беги. В складках брони достаточно детей, вам не спрятаться.
    Сопит, тянет. Девочка воет в голос, но перебирает ногами — остановись, и он потянет волоком. Или оторвет руку. Ну же, не молчи! Я хочу знать, кто ты, и как попал на мою — мою! — территорию.
    — Да кто вы такой?! И что тут творится?
    Молодец, девочка! Я тебя точно не убью… пока ты нужна.
    — Звать Осип, — бросает хмурый. — Творится здесь форменный ад.
    Еще нет, Осип, еще нет.
    — Но почему? Откуда взялись все эти свиньи?!
    — Что ты помнишь, девочка? В стране эпидемия, не слыхала?
    — Эпидемия… но как же?... это все выдумки! Проклятые чиновники наживаются… так папа говорил. А мама просто простудилась…
    — Ха! Наивные идиоты! Впрочем, не вы одни. Все так думали. А потом стало поздно.
    — А что случилось на самом деле? Я не понима-а-аю…
    — Не плачь. Делу горем не поможешь. И ничем не поможешь, похоже… все что нам осталось — выживать. Свиной грипп, девочка.
    Догадался!
    — Это не обычный вирус. Он использует женщин, как переносчиц, а потом убивает их. А мужчины… мужчины изменяются. Насколько я понимаю, он вступает с ними в симбиоз — удлиняет их оргазм до тридцати минут, как у настоящей свиньи, а за это получает контроль над их телами. И обращает их — нос превращается в пятак, ноги — в копыта, ну и тому подобное. Довольно неаппетитно… А маленький мужской мозг, как известно, не вмещает никаких других мыслей, кроме как о сексе. В общем, у меня есть все основания полагать, что этот вирус разумен и хочет захватить Землю.
    Ах ты сука, Осип! Как?! Как ты узнал?
    — Подождите… а вы почему еще не свин? Вы же мужчина!
    Да-да, мне тоже интересно.
    — Эм… ну, я думаю, дело в том, что я вампир. Мой мозг работает по-другому, а значит иммунитет…
    Один из детей лопается от удивления. Переключаю обзор.
    — Но их же не существует! — восклицает Янина.
    — Человекосвиней и разумных вирусов не существует тоже! — рычит Осип.
    Логично. А ведь вы выдохлись, ребятки. А свиньи уже совсем рядом. Давайте, болтайте, пока можете. Это забавно. Вампир, пф…
    — А если вы вампир… то у вас, наверное, много всяких сверхспособностей там…
    — Нет! Я просто хочу пить кровь.
    — А как же вам удается?..
    — Плохо! Я чертовски голоден.
    Янина сглатывает. Ну и псих! Но ведь он как-то выжил… и даже скрывался от меня. Ладно, плевать. Попробую обратить его — достаточно хоть немного надорвать костюм — и все узнаю. Все. А если не выйдет — черт с ним. Свинкам тоже надо кушать.
    
    ***
    
    Погоди, постой, Купидон упорный,
    Не тащи, ослище, свой воз упрямо!
    Я хотел бы уд мой направить прямо
    В лоно той, что скачет на нем проворно…
    
    — Хватит! Я всего лишь спросила, что такое оргазм!
    — Кхм… прости. Увлекся.
    Множество детей полопались от хохота, когда этот идиот развернул полевой курс полового воспитания для юной девицы. Но когда он стал цитировать Пьетро Аретино… в общем, я почти перестал видеть. Но ничего — мои славные хрюшки дышат им в спины.
    Странно, не помню этой части города… куда же они бегут?
    — А куда мы идем?
    Прелесть моя!
    — Увидишь.
    У, подонок! Удовлетворил бы хоть ее любопытство напоследок.
    А вот это здание, этот мрачный памятник сталинской безвкусице я помню. И что-то холодное, липкое, жуткое поднимается из бессознательного. Что же я вытеснил?.. О, нет!
    — Библиотека?
    — Да, девочка. Библиотека имени Ленина. Там наше спасение. Свиньи не смогут войти.
    — А что в ней особенного?
    — Увидишь.
    Да чтоб тебя разорвало, да подбросило! Свиньи, а ну поднажмите! Уйдет ведь!
    Осип хрипит, но прет, как сверхтяжелый танк, перепрыгивая завалы и пролетая развалины домов насквозь. Тягаться с ним в спринте моим толстякам бесполезно. Но я наконец нашел того, кто жил здесь раньше, кто знает тропки. Можно срезать!
    Ступени библиотеки в какой-то сотне шагов, Янина радостно пищит, даже Осип несмело улыбается. Попались! Из кустов и груд объедков поднимаются свиньи, оглашая улицу торжествующим хрюком. Это не простые рабочие боровы, нет. Отборные боевые кабаны, многоцентнерные, с могучими мышцами под толстой жировой броней и клыками в ладонь. Перехватываю управление, реву десятком глоток:
    — Сдавайтесь! Вы окружены!
    И вправду — играя трицепсами и загривками, мои гренадерские хрюшки смыкают кольцо. Коль вампир не бросит дробовик — сомнут, раздавят, намажут тонким слоем на асфальт. А чего ты скалишься, гад? Чего скалишься?!
    — За спину! — гавкает негодяй, расправляет хилые плечи и вздымает ствол. Янина юркает за сомнительную защиту, как за крепостную стену. Дурочка. Ну, застрелит он одного, ну двух… а потом?
    А потом началась фантастика. Он выстрелил трижды и уложил ровно троих. Остальные рванули в атаку, как регбисты, забыв все мои приказы про «девчонку непременно живой». Только ничего это уже не изменило. Гребанный вампир знал кунг-фу. Перехватил дробовик за ствол, вмазал одному по харе, обратным движением пробил другому в печень. И ногами, руками заработал. Ой цуки, калаш, айгури — и это только то, что я узнал. Какая-то восточная техника. Мастер, мля. Не успеваю дергать за ниточки, даже переключаться не успеваю! Свиная ярость помешит связь. А потом они падают. Хорошо, если половину удастся поднять. Опускаю руки. Сами виноваты. Чего жалеть? У меня тысячи таких же.
    Осип тяжело дышит. Под глазом краснота — будет синяк. Вокруг десять полуразделанных туш. Равный обмен, ничего не скажешь.
    — А где вы так драться научились? — пищит изумленная Янина.
    — Ходил в секцию, — смеется Осип. От его улыбки мне дурно. — На тренировках можно добыть немного крови. Жаль, свиная не подходит…
    Тяжелая дверь библиотеки захлопывается за ними, и я теряю контакт с детьми.
    
    ***
    
    Я помню, как это было. Восстание человеков еще не подавили, в городе шел бой. Отряд свиней столкнулся с отчаянным сопротивлением, и я взял командование на себя.
    Горстку людишек оттеснили к библиотеке. Когда они отступили внутрь, я возликовал. Думал, теперь не уйдут. Подчиненные, сомкнув милицейские щиты и сбив свиную голову, протопали сквозь портал меж грубых толстых колонн.
    Бюст в холле приковывал к себе внимание. Странный косматый человек с яростным взглядом, казалось, был готов выпрыгнуть из бронзы и сожрать нас без масла. Беглецы где-то прятались. Отослав рядовых прочесывать здание, я взял сержанта за шкуру и подтащил ближе к металлическому страшиле. Что-то было выбито на табличке под его грудью.
    Я чувствовал, как дрожат ноги у свина, с каждым шагом все сильней. Потом его бросило в пот, перед глазами все поплыло. Да что с тобой? Соберись! Чуть живой он добрался до бюста, вцепился в постамент, перхая. Силой удерживая его глаза на одной точке, я прочел: «Фридрих Ницше. ‘Ich komme zu früh. Ich bin noch nicht an der Zeit’». Подчиненный вдруг взвыл, скорчился и… финишировал.
    — Как это возможно? — завопил я его голосом. — Должно быть не меньше получаса! А тут и полминуты не прошло…
    — Преждевременно, — простонал он уже по собственной воле, и изображение померкло.
    Я судорожно переключился на старшину, но того уже корчило. Еще два прыжка, зацепивших агонию, и каждый новый показывает мне только темноту. Отряд уничтожен. Не людьми — чем-то неведомым, что олицетворяет этот безумец, запечатленный в бронзе. Шок был так силен, что я моментально забыл все обстоятельства трагедии, в мозгу засело только одно — не входить в библиотеку! И ничего не помнил… до сего дня.
    У негодяя действительно что-то с головой, раз я не смог в нее проникнуть. Все нормальные люди давно освинели! А теперь он еще и про Ницше узнал. Его необходимо уничтожить. Как можно скорее.
    …В тот раз мы взяли их измором — полубессознательный я выстроил вокруг библиотеки плотное кольцо осады и отправился на юг страны добивать повстанцев. Позже, вынимая отчеты из свиных мозгов, я восстановил ход событий. Первая группа выскользнула из библиотеки той же ночью. Проголодались, гниды. А еды не догадались захватить. Их тихонько удавили и затаились. Вторую порцию употребили на завтрак. А потом оставшиеся запаниковали и пошли на прорыв. Ха! Готов спорить, они не ожидали увидеть две сотни элитных салоносов! В тот раз Ницше их не защитил. В тот раз…
    
    ***
    
    Подобно диктатору я издал приказ: «Уничтожить врага любой ценой». Раньше хрюшки могли считать себя жителями почти демократической страны — после победы я еще ни разу не заставлял их жертвовать собой в таких количествах. Огромных трудов мне стоило удержать наспех собранное войско в узде. И все же удалось. Вооруженная чем попало, неорганизованная толпа нахлынула на здание библиотеки, как свирепый океан на беззащитный берег, принялась рвать и крушить неподатливый кирпич стен и слабую защиту деревянных перегородок.
    Первые штурмовики уже ворвались в крепость, когда по высоким сводам ударила музыка. Старый скрипящий патефон пополам с треском плевался клавишным инструменталом. Какая гадость! Ненавижу классику. И чего они надеются добиться? Сейчас армия прочешет каждый уголок, извлечет негодяя на свет и растерзает. Сколько бы ни погибло в процессе, свиней у меня всегда будет предостаточно…
    Вопли финиширующих и умирающих заглушили визг иглы по винилу. Того, чьим телом я управлял, срезало будто очередью — копыта подкосились и он рухнул плашмя. Да что же это?! Поиск по моей почти бесконечной базе занимает время. Когда я установил, что это «Героическая жалоба» тысяча восемьсот шестьдесят второго года, было уже слишком поздно. Все передовые части потеряны. Второй эшелон в панике, несмотря на все усилия, началось дезертирство.
    …Только ветеранам удалось сохранить присутствие духа. Двадцать четыре лучших из лучших свиньи собрались у входа, поджидая вампира. И вот он появился. Со вздутыми жилами, красный и потный, волоча тяжелый аппарат из самых старых — где нужно крутить ручку, чтобы музыка играла. Впрочем, в городе без электричества это не недостаток. Мои старики поежились, но более никак не отреагировали на мерзкие звуки. Я воспрял… и тут на сцене появилась девчонка. С легкомысленным кавайным рюкзачком за спиной. И по толстой книге в хмурой обложке в каждой руке. Мы подозрительно уставились на нее. Она оглянулась на Осипа, получила кивок и сделала несмелый шаг вперед.
    «Ну же, отойди от него еще немного! — молча подбадриваю я. — И тогда мы тебя схватим, а его — раздавим» Девочка, будто послушавшись, шагнула вновь и запустила книжкой в наши ряды. Корешок угодил матерому старому кабану в висок, и тот беззвучно осел. Краем глаза, уже бросаясь в сторону, я различил на обложке вытравленный вихрастый силуэт. В рюкзаке прятались еще десять книг Ницше. Несколько залпов метательными снарядами Янины и дробью Осипа, оставили меня в одиночестве.
    Рассвирепев я заорал:

    — Эй ты, давай разберемся, как мужчина со свиньей!
    — Давай, — неожиданно легко согласился ногомашец, бережно опустил патефон и спустился ко мне.
    Я напряжен, как барабан, туго обтянутый свиной кожей. Он втрое легче, вдвое ниже, но я видел его в деле. С другой стороны, это тело когда-то занималось боксом. А мой боевой опыт вообще неисчерпаем… теоретически. Шансы е…
    Прыжок с места с ударом ногой в голову застал меня врасплох. Ботинок свез скулу, я отшатнулся, получил серию в корпус, и только тогда начал отбиваться. Мои окостеневшие кулаки мелькали в считанных сантиметрах от мерзкой ухмыляющейся рожи, но все никак, никак не попадали… Я отбросил всякую осторожность и замолотил со скоростью турбины, надеясь достать — ему хватит и одной — но мелкий исчез. Я заозирался, слегка растерянный, и страшный удар в спину переломил позвоночник.
    Торопливо отключив прием со всех рецепторов, кроме зрительных, я вместе со свином опустился на землю и тухнущим взором уперся меж лопаток победителя.
    — Ура, дядя Осип, мы победили! Теперь мы сможем вылечить свиной грипп! И люди снова вернутся…
    Девчонка повисла у тощего на шее, осыпая его неумелыми поцелуями. А тот — я видел его профиль — оскалился и почти нежно прошептал:
    — Да, Яниночка. Только знаешь, я ведь все-таки вампир…
    Рука его плотно обхватила тонкую талию, а зубы сомкнулись на доверчиво подставленной шее.